Бой с тенью: к чему приведет давление на неофициальную экономику
01.03.2016
Источник: РБК
Нынешний кризис охватывает не только официальную, но и теневую экономику — происходит ее централизация, «серые» доходы падают. Чем опасны снос «самостроя» и борьба с «обналичкой» для развития страны?
Сиамские близнецы
Теневая экономика играет в России, как и во многих странах мира, противоречивую роль. С одной стороны, это территория, где не работают официальные закон и порядок, и часть деятельности в ней противоречит общественным интересам и является преступной. Поэтому государство официально борется с теневой экономикой и ставит задачу ее максимально сократить. С другой стороны, это экономика, часть которой производит вполне реальные блага и оказывает реальные услуги, без которых российская официальная экономика пока никак не может обойтись, или которые в ней оказываются слишком дороги и неконкурентоспособны.
Иначе говоря — теневая экономика во многом функциональна и смягчает шоки и кризисы. Например, в кризис сокращается занятость на крупных предприятиях, и люди находят себе занятие, переходя в категорию самозанятых в самых разных сферах: становясь «челноками», торговцами, оказывая услуги (ремонт автомобиля, няни и т. п.), работая за наличные и не платя налоги. Оставляя в стороне моральные и правовые проблемы, можно сказать, что такая ситуация позволяет многим людям и их семьям держаться на плаву, позволяет избежать безработицы и нищеты.
Во многих странах (и в России в том числе) государство терпит теневую экономику как меньшее зло. Более того, в России многие госчиновники и силовики активно ее используют, получая теневые доходы. И все это встроено в существующую экономическую систему и фактически является ее частью. Существует множество обязательств и договоренностей «на стыке света и тени», когда для нормальной работы официальные организации должны частично что-то делать «в тени» (например, оказывать социальные услуги, платить «неформальный налог» на местные праздники, оформлять на работу родственников региональных руководителей, возить их на отдых и т. п.), а часть теневого производства происходит на тех же самых мощностях, что выпускается официальная продукция. Не говоря уже о зарплате в конвертах, которую по-прежнему получает часть работников в официальной экономике. В общем, дело не только в масштабах (а оценки теневой экономики в России колеблются от менее 20%, по данным Росстата, до 40%, по данным Всемирного банка); в нынешней экономической системе теневая и официальная экономика — как сиамские близнецы, тесно живущие в симбиозе друг с другом.
Вне сомнения эта ситуация имеет много минусов. Например, обычно в сложившейся теневой экономике есть свой «закон и порядок», который в России называется «понятия» (возникла своего рода «теневая Россия», по выражению Льва Тимофеева и Игоря Клямкина). И обеспечивают этот порядок бандиты. Как показывает множество исследований (Вадима Волкова, Юрия Латова и др.), в России бандиты могут постепенно вытесняться силовиками, которые сами или вместе с бандитами начинают играть роль основного регулятора теневой экономики. И тогда «понятия» постепенно распространяются за ее пределы и подменяют закон и порядок во всем обществе.
Новая фаза
Начиная с 1990-х годов теневая экономика позволяла смягчать кризисы и приводила к тому, что вопреки ухудшению официальных макроэкономических показателей, большинство семейных холодильников если и пустели, то далеко не так сильно, как могли бы. Иная ситуация стала складываться в 2015 году. Причина этому — жесточайший политический кризис, помноженный на тяжелый экономический спад. Конфронтация с Западом и санкции/контр-санкции, разрастающийся конфликт с Турцией, падение цен на нефть, рост расходов на силовые ведомства с сокращением социальных расходов, военные конфликты в Украине и Сирии, произошедшие один за другим, наложились и одновременно усилили друг друга. Это само по себе ухудшило условия не только для официальной, но и для теневой экономики.
В теневой экономике, по-видимому, стали видеть источник ресурсов, изъяв которые можно как-то выправить ухудшающееся положение в целом. Государство усилило борьбу с ней, причем действовало не только формальными мерами, такими как борьба с «обналичкой», но и неформальными, увеличив силовое давление на бизнес. Так, Следственный Комитет получил право заводить уголовные дела по налоговым преступлениям без участия налоговых органов, число зарегистрированных экономических преступлений за 2015 г. выросло, а число арестованных по экономическим статьям бизнесменов также возросло — с 3424 в 2013 г. до 5183 за семь месяцев 2015 г., число осужденных бизнесменов увеличилось с 5648 до 5804.
Недавно ЦБ отчитался, что процент за незаконное обналичивание поднялся с 2−3% до 15%. Этому можно было бы только порадоваться, если ожидать, что в результате спрос на наличные деньги, которые деловой человек может тратить без бюрократического контроля, резко упадет, а само обналичивание отомрет как отживший свое экономический институт. Однако само по себе заявление, что процент поднялся до 15, говорит о том, что институт и не думает отмирать. Наоборот, это значит, что такая деятельность стала еще более прибыльной. Видимо, произошла концентрация и монополизация этого рынка.
В теневой же экономике цена перевода «белых», контролируемых государством денег, в «серые», неконтролируемые, является важнейшим показателем делового климата. Чем этот процент ниже, тем, при прочих равных условиях, деловой климат лучше. А значит и выше доходы, которые обеспечивает эта экономика ее участникам. И наоборот. Резкий рост платы за «обналичку» означает, что условия деятельности для всех участников теневой экономики существенно ухудшились, а доходы упали.
Другой яркой реакцией на кризис, в том числе в теневой экономике, стала знаменитая «ночь длинных ковшей» в Москве, когда в одночасье был физически разрушен бизнес большого числа независимых (от нынешних властей) предпринимателей и было прямо заявлено, что никакие «бумажки» о собственности им теперь не помогут. Это освободило огромное и очень ценное экономическое пространство, на котором теперь, используя бюджетные деньги, «специально уполномоченные на то лица» могут много чего построить со всеми неформальными дополнениями в виде подрядов «своим» фирмам, «откатов» и т. п.
Эта ситуация сильно напугала бизнес, причем, не только малый и средний, но уже и крупный. Выражением этого явилась встреча президента РФ Владимира Путина с президентом РСПП Александром Шохиным, в результате которой было решено создать специальный согласительный механизм на высшем уровне (администрации президента) для разрешения самых серьезных конфликтов, вызванных этой новой политикой российской власти. Туда будут входить представители деловых ассоциаций и руководители ведущих силовых ведомств (за исключением вооруженных сил).
Можно ожидать, что подобные комиссии скоро возникнут и в регионах при губернаторах и мэрах, так как вся эта история не является исключительно столичной, но носит системный характер. Эти комиссии могут стать инструментом разрешения некоторых конкретных конфликтов между государством и бизнесом, а также между отдельными влиятельными бизнес-группами, однако с точки зрения перспектив развития страны они сыграют скорее отрицательную роль, так как приведут к уменьшению роли закона и суда, которые и так занимают достаточно скромное место в российской деловой жизни.
Опасные последствия
Из всего происшедшего, на мой взгляд, вытекают следующие выводы. Прежде всего, происходит дальнейшая деформализация отношений власть — общество (в т.ч. бизнес), которые начинают переходить в фазу силовой экспроприации, когда уже никакие «бумажки о собственности» никого не защитят.
При этом власть не обязательно будет, например, регулярно сносить «самострой»; ей достаточно сделать это один раз, а потом использовать как постоянно действующую угрозу, которую можно будет реализовывать по мере надобности. Суды постепенно станут играть откровенно декоративную роль, а главными станут неформальные механизмы разрешения конфликтов, которые будут функционировать при органах власти разных уровней.
И эта ситуация угрожает отнюдь не только малому и среднему бизнесу. Как показывает «дело Каменщика», владельца аэропорта «Домодедово», она также касается и бизнеса крупного, которому в отличие от прежних времен уже не помогут неформальные индивидуальные договоренности с властью.
В отличие от прошлых кризисов, нынешний охватывает и теневую экономику, происходит ее централизация, а доходы в ней падают. Она перестает играть роль амортизатора кризиса, что может привести только к его углублению.
Большая теневая экономика — это, конечно, показатель несовершенства существующей в России экономической системы, которая, безусловно, требует реформирования. Однако поспешное и радикальное силовое вмешательство в эту ситуацию также не решает проблемы, так как может оказаться хуже самой болезни: ведь официальная экономика по-прежнему не предоставляет людям никаких новых альтернатив и не может в условиях кризиса обеспечить их новыми достойными рабочими местами.
Леонид Косалс, профессор кафедры экономической социологии ВШЭ. Точка зрения автора может не совпадать с мнением редакции РБК.
Фото: © Reuters
Бой с тенью: к чему приведет давление на неофициальную экономику
Источник: РБК
Нынешний кризис охватывает не только официальную, но и теневую экономику — происходит ее централизация, «серые» доходы падают. Чем опасны снос «самостроя» и борьба с «обналичкой» для развития страны?
Сиамские близнецы
Теневая экономика играет в России, как и во многих странах мира, противоречивую роль. С одной стороны, это территория, где не работают официальные закон и порядок, и часть деятельности в ней противоречит общественным интересам и является преступной. Поэтому государство официально борется с теневой экономикой и ставит задачу ее максимально сократить. С другой стороны, это экономика, часть которой производит вполне реальные блага и оказывает реальные услуги, без которых российская официальная экономика пока никак не может обойтись, или которые в ней оказываются слишком дороги и неконкурентоспособны.
Иначе говоря — теневая экономика во многом функциональна и смягчает шоки и кризисы. Например, в кризис сокращается занятость на крупных предприятиях, и люди находят себе занятие, переходя в категорию самозанятых в самых разных сферах: становясь «челноками», торговцами, оказывая услуги (ремонт автомобиля, няни и т. п.), работая за наличные и не платя налоги. Оставляя в стороне моральные и правовые проблемы, можно сказать, что такая ситуация позволяет многим людям и их семьям держаться на плаву, позволяет избежать безработицы и нищеты.
Во многих странах (и в России в том числе) государство терпит теневую экономику как меньшее зло. Более того, в России многие госчиновники и силовики активно ее используют, получая теневые доходы. И все это встроено в существующую экономическую систему и фактически является ее частью. Существует множество обязательств и договоренностей «на стыке света и тени», когда для нормальной работы официальные организации должны частично что-то делать «в тени» (например, оказывать социальные услуги, платить «неформальный налог» на местные праздники, оформлять на работу родственников региональных руководителей, возить их на отдых и т. п.), а часть теневого производства происходит на тех же самых мощностях, что выпускается официальная продукция. Не говоря уже о зарплате в конвертах, которую по-прежнему получает часть работников в официальной экономике. В общем, дело не только в масштабах (а оценки теневой экономики в России колеблются от менее 20%, по данным Росстата, до 40%, по данным Всемирного банка); в нынешней экономической системе теневая и официальная экономика — как сиамские близнецы, тесно живущие в симбиозе друг с другом.
Вне сомнения эта ситуация имеет много минусов. Например, обычно в сложившейся теневой экономике есть свой «закон и порядок», который в России называется «понятия» (возникла своего рода «теневая Россия», по выражению Льва Тимофеева и Игоря Клямкина). И обеспечивают этот порядок бандиты. Как показывает множество исследований (Вадима Волкова, Юрия Латова и др.), в России бандиты могут постепенно вытесняться силовиками, которые сами или вместе с бандитами начинают играть роль основного регулятора теневой экономики. И тогда «понятия» постепенно распространяются за ее пределы и подменяют закон и порядок во всем обществе.
Новая фаза
Начиная с 1990-х годов теневая экономика позволяла смягчать кризисы и приводила к тому, что вопреки ухудшению официальных макроэкономических показателей, большинство семейных холодильников если и пустели, то далеко не так сильно, как могли бы. Иная ситуация стала складываться в 2015 году. Причина этому — жесточайший политический кризис, помноженный на тяжелый экономический спад. Конфронтация с Западом и санкции/контр-санкции, разрастающийся конфликт с Турцией, падение цен на нефть, рост расходов на силовые ведомства с сокращением социальных расходов, военные конфликты в Украине и Сирии, произошедшие один за другим, наложились и одновременно усилили друг друга. Это само по себе ухудшило условия не только для официальной, но и для теневой экономики.
В теневой экономике, по-видимому, стали видеть источник ресурсов, изъяв которые можно как-то выправить ухудшающееся положение в целом. Государство усилило борьбу с ней, причем действовало не только формальными мерами, такими как борьба с «обналичкой», но и неформальными, увеличив силовое давление на бизнес. Так, Следственный Комитет получил право заводить уголовные дела по налоговым преступлениям без участия налоговых органов, число зарегистрированных экономических преступлений за 2015 г. выросло, а число арестованных по экономическим статьям бизнесменов также возросло — с 3424 в 2013 г. до 5183 за семь месяцев 2015 г., число осужденных бизнесменов увеличилось с 5648 до 5804.
Недавно ЦБ отчитался, что процент за незаконное обналичивание поднялся с 2−3% до 15%. Этому можно было бы только порадоваться, если ожидать, что в результате спрос на наличные деньги, которые деловой человек может тратить без бюрократического контроля, резко упадет, а само обналичивание отомрет как отживший свое экономический институт. Однако само по себе заявление, что процент поднялся до 15, говорит о том, что институт и не думает отмирать. Наоборот, это значит, что такая деятельность стала еще более прибыльной. Видимо, произошла концентрация и монополизация этого рынка.
В теневой же экономике цена перевода «белых», контролируемых государством денег, в «серые», неконтролируемые, является важнейшим показателем делового климата. Чем этот процент ниже, тем, при прочих равных условиях, деловой климат лучше. А значит и выше доходы, которые обеспечивает эта экономика ее участникам. И наоборот. Резкий рост платы за «обналичку» означает, что условия деятельности для всех участников теневой экономики существенно ухудшились, а доходы упали.
Другой яркой реакцией на кризис, в том числе в теневой экономике, стала знаменитая «ночь длинных ковшей» в Москве, когда в одночасье был физически разрушен бизнес большого числа независимых (от нынешних властей) предпринимателей и было прямо заявлено, что никакие «бумажки» о собственности им теперь не помогут. Это освободило огромное и очень ценное экономическое пространство, на котором теперь, используя бюджетные деньги, «специально уполномоченные на то лица» могут много чего построить со всеми неформальными дополнениями в виде подрядов «своим» фирмам, «откатов» и т. п.
Эта ситуация сильно напугала бизнес, причем, не только малый и средний, но уже и крупный. Выражением этого явилась встреча президента РФ Владимира Путина с президентом РСПП Александром Шохиным, в результате которой было решено создать специальный согласительный механизм на высшем уровне (администрации президента) для разрешения самых серьезных конфликтов, вызванных этой новой политикой российской власти. Туда будут входить представители деловых ассоциаций и руководители ведущих силовых ведомств (за исключением вооруженных сил).
Можно ожидать, что подобные комиссии скоро возникнут и в регионах при губернаторах и мэрах, так как вся эта история не является исключительно столичной, но носит системный характер. Эти комиссии могут стать инструментом разрешения некоторых конкретных конфликтов между государством и бизнесом, а также между отдельными влиятельными бизнес-группами, однако с точки зрения перспектив развития страны они сыграют скорее отрицательную роль, так как приведут к уменьшению роли закона и суда, которые и так занимают достаточно скромное место в российской деловой жизни.
Опасные последствия
Из всего происшедшего, на мой взгляд, вытекают следующие выводы. Прежде всего, происходит дальнейшая деформализация отношений власть — общество (в т.ч. бизнес), которые начинают переходить в фазу силовой экспроприации, когда уже никакие «бумажки о собственности» никого не защитят.
При этом власть не обязательно будет, например, регулярно сносить «самострой»; ей достаточно сделать это один раз, а потом использовать как постоянно действующую угрозу, которую можно будет реализовывать по мере надобности. Суды постепенно станут играть откровенно декоративную роль, а главными станут неформальные механизмы разрешения конфликтов, которые будут функционировать при органах власти разных уровней.
И эта ситуация угрожает отнюдь не только малому и среднему бизнесу. Как показывает «дело Каменщика», владельца аэропорта «Домодедово», она также касается и бизнеса крупного, которому в отличие от прежних времен уже не помогут неформальные индивидуальные договоренности с властью.
В отличие от прошлых кризисов, нынешний охватывает и теневую экономику, происходит ее централизация, а доходы в ней падают. Она перестает играть роль амортизатора кризиса, что может привести только к его углублению.
Большая теневая экономика — это, конечно, показатель несовершенства существующей в России экономической системы, которая, безусловно, требует реформирования. Однако поспешное и радикальное силовое вмешательство в эту ситуацию также не решает проблемы, так как может оказаться хуже самой болезни: ведь официальная экономика по-прежнему не предоставляет людям никаких новых альтернатив и не может в условиях кризиса обеспечить их новыми достойными рабочими местами.
Леонид Косалс, профессор кафедры экономической социологии ВШЭ. Точка зрения автора может не совпадать с мнением редакции РБК.
Фото: © Reuters
